Ночной цирк [Litres] - Эрин Моргенштерн

Они ищут общения друг с другом, с единомышленниками. Делятся рассказами о том, как впервые пришли в цирк, как делали первые шаги, проникаясь его волшебством. Словно попали в сказку под усыпанным звездами небом. Они могут часами обсуждать воздушность попкорна и сладость шоколада, разглагольствовать об игре света и о тепле, исходящем от факела на главной площади. Они сидят, потягивая вино, лица светятся лучезарными детскими улыбками, потому что – пусть на один недолгий вечер – они среди своих. Прощаясь, они пожимают руки и обнимаются, как старые друзья, хотя знают друг друга совсем недолго, и потом, расставшись, чувствуют себя не столь одинокими.

В цирке о них знают и относятся уважительно. Нередко случается, что, когда к кассе подходит человек в черном пальто и алом шарфе, его пропускают без билета или угощают кружкой пунша или попкорном. Артисты, завидев их среди публики, стараются продемонстрировать лучшее из своего арсенала. Одни сновидцы методично обходят весь цирк, не пропуская ни одного шатра, ни одного представления. У других есть излюбленные места, которым они верны. Так кто-то проводит всю ночь в Зверинце или в Зеркальной комнате. Они всегда остаются до самого утра, хотя большинство посетителей уже давно расходятся по домам.

Зачастую в предрассветные часы в Цирке Сновидений не видно никаких цветных пятен, кроме их небольших алых меток.

Герр Тиссен получает сотни писем от сновидцев и ни одно не оставляет без внимания. Случаются единичные послания, и их авторы, удовлетворившись ответом, больше не напоминают о себе, в то время как другие пишут снова и снова, вступая в длительную переписку.

Сегодня он отвечает на особенно заинтересовавшее его письмо. Его автор описывает цирк с необыкновенной скрупулезностью. И вообще пишет довольно откровенно, пускается в рассуждения по поводу статей Тиссена, а часы-фантазию описывает в таких деталях, которые не мог бы заметить, не наблюдай он их в течение долгих часов. Он трижды перечитывает письмо, прежде чем сесть за стол и приступить к обдумыванию ответа.

На конверте стоит почтовый штемпель Нью-Йорка, но оно подписано именем, которое, насколько помнит герр Тиссен, не принадлежит ни одному сновидцу из этого города – или из какого-либо другого.

«Дорогая мисс Боуэн», – выводит он первую строчку.

Он очень надеется получить ответ.

Сотрудничество

Сентябрь – декабрь 1893 г.

Появившись в дверях лондонского бюро Барриса за несколько минут до назначенной встречи, Марко удивленным взглядом окидывает царящий внутри беспорядок, столь не свойственный этому месту: все вокруг завалено полуразобранными ящиками и стоящими друг на друге коробками. Стола не видно, он погребен в недрах этого хаоса. Пройти внутрь не представляется возможным – там просто некуда ступить, поэтому Марко стучит в открытую дверь, желая привлечь к себе внимание.

– Что, уже так поздно? – поднимает голову мистер Баррис. – Пожалуй, нужно было распаковать часы, они где-то здесь. Он машет рукой в сторону больших деревянных ящиков, выстроившихся вдоль стены. Если в одном из них и впрямь скрываются часы, услышать их тиканье невозможно.

– И, естественно, я собирался разгрести проход, – добавляет он, распихивая по сторонам коробки и поднимая с пола ворох чертежей.

– Прошу извинить за вторжение, – обращается к нему Марко. – Я хотел поговорить с вами до вашего отъезда из города. Я бы подождал, пока вы устроитесь, но решил, что некоторые вопросы лучше обсуждать при личной встрече.

– Несомненно, – соглашается мистер Баррис. – К тому же я все равно собирался отдать вам на хранение копии кое-каких чертежей. Они должны быть где-то здесь. – Он начинает перебирать рулоны, проверяя даты и ярлыки.

Дверь в бюро тихо закрывается сама собой.

– Могу я кое о чем спросить вас, мистер Баррис? – интересуется Марко.

– Конечно, – отвечает Баррис, не переставая рыться в бумагах.

– Как много вам известно?

Мистер Баррис кладет на стол чертеж, который держал в руках, и оборачивается, поправляя на переносице очки, чтобы получше разглядеть выражение лица Марко.

– Как много мне известно о чем? – спрашивает он, когда пауза становится нестерпимой.

– Как много рассказала вам мисс Боуэн? – отвечает Марко вопросом на вопрос.

С мгновение мистер Баррис с интересом смотрит на Марко.

– Так вы ее противник, – говорит он и расплывается в улыбке, когда Марко кивает в ответ. – Нипочем не догадался бы.

– Значит, она рассказала вам о состязании, – замечает Марко.

– Только в общих чертах, – откликается Баррис. – Несколько лет назад она пришла ко мне и поинтересовалась, как бы я отреагировал, скажи она мне, что все, что она делает, происходит взаправду. Я ответил, что в этом случае мне либо пришлось бы поверить ей на слово, либо посчитать лгуньей, а я уверен, что такая милая девушка не может лгать. Тогда она спросила, на что я способен замахнуться как инженер, если избавить меня от необходимости беспокоиться, например, о силе тяжести. Этот разговор положил начало созданию карусели, но это, видимо, вам известно и без меня.

– Примерно так я и предполагал, – говорит Марко. – Однако мне не было доподлинно известно, насколько хорошо вы понимаете, во что вовлечены.

– Я считаю так: мое положение обязывает меня быть полезным. Как правило, инженеры нужны иллюзионистам, чтобы сделать их фокусы похожими на волшебство, которого там нет и в помине. В данном случае моя задача ровно противоположная: я помогаю настоящему волшебству казаться хитроумным фокусом. По выражению мисс Боуэн, добавляю обыденности, чтобы сделать невероятное правдоподобным.

– Она вмешивалась в устройство Старгейзера[6]? – спрашивает Марко.

– Нет, Старгейзер – это плод чистой инженерной мысли, – отвечает Баррис. – Я могу показать вам чертежи, если мне удастся отыскать их в этом бедламе. На его создание меня вдохновила Всемирная Колумбийская выставка в Чикаго, на которой я побывал в этом году. Мисс Боуэн уверяла, что он не требовал никаких усовершенствований, но мне все же кажется, что столь безупречно он работает не без ее участия.

– В таком случае вы и сами волшебник, сэр, – признает Марко.

– Возможно, мы просто делаем одно и то же по-разному, – улыбается мистер Баррис. – Зная о существовании таинственного соперника мисс Боуэн, я неоднократно думал, что, кто бы это ни был, помощь ему не нужна. Например, бумажные звери – просто чудо, дух захватывает.

– Благодарю, – кивает Марко. – Мне пришлось помучиться, чтобы научиться создавать шатры без чертежей.